Всем знакома картинка из домашней кухни: хозяин с тапочками охотится за тараканом. Мне известна семья Тимохи и Кати, где тараканов не только чтут, но и лелеют.
Посвящают им дифирамбы, читают псалмы, пишут повести, стихи и картины. Наверное по этому на этой кухне тараканов никогда не бывает.
И как же быть? Надо их завести. Что и сделали Катя, Тимоха и я, поселив целую компанию симпатичных Таракнов, Тараканих, Тарраканищ и даже альбиносов-таракашек на стенах кухни, у этой удивительной семьи.
Ниже, стихи и проза о тараканах.Автор Тимоха:
НОЧНОЙ ПАРТИЗАН
Смахнув слезу украдкой
Я объявлю войну
За то, что люди тапкой
Размазали жену
Теперь все трепещите,
Я к вам пришел домой
Пощады не просите,
Ведь я ужасно злой
Я гневом ослепленный
Покоя вас лишу
И кабель телефонный
Я ваш перекушу
Победа будет наша
Число нас – миллион
Я буду какать в кашу
И писать в ваш бульон
Я мститель окаянный,
Отважный партизан
Я гость ваш нежеланный
Я рыжий ТАРАКАН.
2
Я помню, как залез на стол,
В надежде подкрепиться,
Я крошки хлебные нашел
И капельку водицы.
Пришла хозяина жена,
В руках сжимая тапку,
И ей ударила она,
И мне сломала лапку.
Но я был жив и побежал,
Спасая свою шкуру,
Я щель укромную искал,
Ругая эту дуру.
Когда залез я под кровать,
Хозяин появился,
И, от усталости видать,
Он просто с ног валился.
Хозяйка на него кричит,
Я понял—про меня:
«Опять приполз, —мол,— паразит!
Нажрался, как свинья!»
Я прямо чуть не обомлел,
Мне стало так обидно:
Ведь я всего лишь крошку съел!
Неужто ей не стыдно?!!
3
Горит костер-комфорка,
А значит, как всегда,
Все барды-тараканы,
Опять ползут сюда
Да и клопов соседей,
Мы тоже позовем,
Мы вместе с ними сядем
И песни запоем.
А клоп Семен Семеныч
Большой авторитет,
Высоцого когда-то
Кусал евонный дед,
Понюхав пробку водки,
Споет нам этот клоп,
«Изгиб гитары желтой»,
И «Мурку», и «Гоп-Стоп»
Нам станет мало места,
Переползем на стол,
И очень дружно вместе,
Станцуем рок-н-рол,
Мы будем веселиться,
Пока душа поет…
Да, здраствует гитара
И бардовский наш слет!!!
4
Ночь.Собрание прусаков у банки с американскими тараканами…
-Где же справедливость,братцы,
Я чего-то не пойму,
Почему американцы,
Толстожопые засранцы,
Так привольно здесь живут?
Человек им дал хоромы,
Где неведая забот,
Эти толстые коровы,
Набивают свой живот…
Им еду искать не надо,
Кормят их всегда с руки,
Ну,а мы как дураки,
Что своруем, тем и рады,
Что за на фиг, мужики?! —
Все конечно возмутились,
Стали дружно голосить,
И уже почти собрались,
Морду, толстожопым, бить,
Но сказал один бывалый
И мудрейший таракан:
-Помолчите,боже правый!!!
Что за хаос и бедлам?
Я голодный!
Но свободный!
И по совести скажу,
Что свободой,больше жизни
Я на свете дорожу,
Ну, а кто — за хлеб и воду
И за жизнь в стеклянной банке,
Променять готов свободу,
Поднимите свои лапки?! —
И когда он речь окончил
И обвел глазами всех,
То никто, никто, не поднял,
Почему-то лапу вверх.
5
Я на днях чуть не свихнулся —
Посудите сами,
Среди ночи я проснулся,
Между этажами
И на лестничной площадке,
Я в одних трусах,
Думал, что за непонятки?
Что за чудеса?
Ну так вот, стою, дрожу,
Вобщем замерзаю,
Вдруг записку нахожу,
И её читаю…
«Мы надеемся поймешь,
Ты предупреждение —
Брата нашего не трожь,
Будут осложнения!!!
Ты запомни-ка мужик
Правило одно
Нам не дашь спокойно жить —
Выбросим в окно.
Так что дома убирай
Ты на нас капканы,
Крошек больше оставляй.
Подпись ТАРАКАНЫ»
Улыбаетесь вы зря,
Я же не шучу —
Дома грязно у меня,
Так как жить хочу.
«Про белых тараканов»
Я вам открою маленькую тайну: на самом деле все тараканы умеют говорить, просто не все люди умеют их слышать. У меня, например, жил дома хороший рыжий таракан Стасик и иногда мы с ним душевно разговаривали о том, о сем, но однажды он рассказал мне интереснейшую историю, о которой я хотел бы рассказать вам.
— Вот скажи мне, Стас, почему вы все время живете с людьми? Неужели вам не жилось бы спокойней в поле, как жучкам-паучкам, или в лесу — построили бы себе тараканники и питались бы травками и ягодками?
-Вообще-то ты прав, мы и в пустыне найдем, чем пропитаться и как выжить, но дело вовсе не в этом. Вы, люди, даете нам не только смерть, но и бессмертие.
— Это как?
-А так! Каждый таракан знает, что человек делает хавчик бессмертия, скушав который, таракан становится бессмертным. Ну, то есть не совсем бессмертным, раздавить или съесть его все-таки можно, но законы природы над ним уже не властны.
— И как же выглядят эти бессмертные тараканы?
-О…Они прекрасны! У них небесно-васильковые глаза и белоснежный панцирь!
-А ты сам-то их видел?
-Пока нет, но это не мешает мне верить, что я никогда не увижу их или…-Стас от переизбытка чувств закрыл глаза и блаженно растянул рот в улыбке, выдерживая театральную паузу, – Я сам стану таким же, как они.
-Ну, хорошо, Стас, а как же выглядит этот хавчик бессмертия?
-Этого не знает никто. Бессмертные об этом никогда не говорят, потому что хавчик бессмертия делает таракана еще и мудрым. Настолько мудрым, что он всегда молчит, так как, познав истину, нельзя говорить об этом никому, ибо тогда она перестает быть истиной.
— Бр-р-р… Ни черта не понял, впрочем, и слава богу. Ты мне прямо скажи – ты знаешь, как выглядит этот хавчик бессмертия?
-Нет.
-Так какого черта ты веришь в эту ерунду?
Стасик весь переменился в лице, и начал говорить, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться в крик.
— Я тоже не понимаю, о какой ерунде ты говоришь, и слава бессмертным, но догадываюсь и объясняю. Мы, тараканы, никогда не врём и не обманываем никого, потому что мы не паразиты, как вы, которые все делают из корысти: устраивая войны, убивая друг друга и круша, как декорации, всё вокруг, даже не пытаясь понять, что к чему. У нас все проще и гармоничней. У нас есть цель, добившись которой ты становишься бессмертным.
— Ну, хорошо. А тогда какая цель у бессмертных?
— Это уже удел самих бессмертных, который мне неведом.
— Веселенькая же у вас жизнь!
— Да уж, повеселее, чем у вас.
Видно после этого разговора, Стасик на что-то так смертельно обиделся, что, собрав всех своих собратьев, демонстративно и молча ушел. А с той поры, каждый раз, приходя в гости к своим знакомым, у которых до сих пор живут тараканы, я смотрю внимательно, не ползет ли сейчас по стене белый таракан с глазами небесно-василькового цвета.
***********
Филимону казалось, что человек ест бесконечно долго и медленно, словно нарочно издеваясь над ним. Вафельки приятно хрустели, и на стол валился снегопад из крошек. От этой картины Филю затрясло, и в глазах поплыли круги. Ждать уже не было сил. Ноги словно отделились от головы и понесли его тело вперед. Но вдруг сзади кто-то навалился и крепко сжал, как в тиски. Это был его отец.
-Ты куда это собрался, дурачок?!- сказал ему он. Этого вопроса Филимон боялся больше всего в данную минуту отчаяния. Лапки начали подкашиваться, и на глаза навернулись слезы. Деваться было некуда.
-Я есть хочу!
— Как же ты можешь опускаться до таких глупостей! Разве ты забыл, что только мы понимаем красоту и гармонию музыки жизни. Еда – это всего лишь средство, а не цель. Сын мой, ты же ТАРАКАН, гордись этим и не уподобляйся бестолковым паразитам-людям.
Филимону стало нестерпимо стыдно и обидно за самого себя. Крыть было нечем, а отец продолжал словесную порку все так же беспощадно.
— Мы сегодня читали с тобой вместе «Великую книгу Бессмертных». «И страшно накажет Порядок вещей неразумных детей своих, кои, поддавшись соблазну, попадут на глаза двуногим паразитам и погибнут от рук его — и свет станет тьмою, и воплотится таракан в двуногого». Что может быть хуже?
Филимон рыдал.
-Прости меня, папа! Я больше не буду…
— Эх, дети, дети…- сказал ему отец и погладил по голове.
*******
…
С тех пор как Стасик покинул мой дом, я даже начал сомневаться в том, что умею слышать и понимать тараканью речь, но сегодня утром произошла со мной следующая история…
Он полз медленно и часто спотыкаясь, как старый таракан, и при этом звонко и радостно напевал наркоманскую тараканью песню «Машенька, Мария, Маша – счастье ты и радость наша!». Как помочь бедолаге, мне рассказывал Стасик, поэтому я тут же взял его на ладошку и кинул в стакан с водой, чтобы он изрядно нахлебался.
-Тьфу! Тьфу! Падонки! Спасите! Помогите! Тону!!! Хелп ми кто-нибудь!!!!
Я не стал долго мучить усача, аккуратно вынул его из воды и усадил на кусок черного хлеба. Он сначала дернулся вправо, потом влево, пробежал немного вперед, а потом почему-то встал, как вкопанный, и начал разговор сам с собой.
— Ну, вот и всё! Наконец-то, я умер, и, судя по всему, бессмертные не ошибались – тараканий рай есть!
В глазах у него блеснули слезы, и он очень глубоко вздохнул, словно осознавая всю важность момента, к которому он явно был не готов. Потом он откусил от хлеба крошку, видимо, сомневаясь в её реальности, и продолжил с какой-то мрачной обреченностью в голосе.
— А ведь они говорили, что перед смертью должна пронестись вся жизнь перед глазами… Странно, а я помню только белую дорожку «Машеньки» с пьянящим запахом и вкусом наслаждения, а что было до и после?!
Тут он уставил свой взор на меня, долго и молча рассматривал, словно чего-то ожидая. Но я невозмутимо пил чай и прикидывался мебелью.
— Эй, двуногий, я давно хотел тебе сказать…- он почему-то не окончил свою пламенную речь в мой адрес, то ли осознав, что люди не слышат тараканов, то ли решив, что я не достоин такого внимания. А потом вдруг забегал по кругу, нервно бормоча:
— Хавчик бессмертия!!! Точно!!! Точно!!! Где же зеркало!!!
Он подбежал к зеркалу и, замерев перед ним на минуту, смотрел в отражение, будто ожидая, что обязательно что-то вот-вот произойдет. Но, видимо, устав ждать, он медленно пополз в направлении вентиляционного люка, отчаянно причитая:
-И детям своим и соседям—всем расскажу, чтоб не ели эту гадость…Машенька, Мария, Маша – ты отрава и параша!
Я же смотрел на него, улыбаясь оттого, что тараканов – наркоманов станет хоть немного меньше. Про «Машеньку» мой усач обязательно расскажет своим детям и знакомым, ведь тараканы никогда не врут.
Да, кстати думаю нужно пояснить вдруг в других городах России «Машенька» называется иначе или просто не доводилось бороться с тараканами. «Машенька» — это карандаш для борьбы с насекомыми-паразитами к которым, почему то, относят и тараканов.
Надоели тараканы
Никакого нет житья.
Домовые партизаны
Извели в конец меня.
Никакого с ними сладу,
То буханку украдут,
То жены сопрут помаду,
Бигуди и убегут.
Быстро бегают, как зайцы,
Не догонишь, не убьешь.
Расплодились, как китайцы,
Даже шагу не шагнешь!
Я извелся, в доску, с ними,
Стал весь тощий, весь засох.
Невозможно жить в квартире
Из-за этих грызунов
Хлеб оставишь на окошке
Через пять минут придешь,
Так увидишь только крошки,
Благим матом заорешь.
Снимешь на ночь, если, брюки,
Подождут пока уснешь,
Утором сунешь руки в брюки,
По полсотни достаешь.
Накупил я как-то яду
И жилплощадь оросил,
С тараканами нет сладу…
Ну, а тещу отравил.
С каждым днем звереют гады,
Как зайдешь где потемней,
Нападают из засады,
Гонят, сволочи, взашей.
Этим варварам усатым
От их дьявольских угроз,
Сочинил я ультиматум
И в кладовку им отнес.
Ультиматум, эти звери,
Видно приняли всерьез,
Так что выбив носом двери
Ели ноги я унес.
Ща живем с женою оба
У её родной сестры…
Тараканов, слава богу, нету!!!
Только вот клопы.
Учись смеяться над собой!
Нас учит этому сатира.
Кто не умеет, закричит: «Отстой!
А юмор этот из сартира!»
— Что с тобой случилось?- вдруг испуганно спросил отец Филимона.
— А что такое? – Ответил Филя, продолжая спокойно есть винегрет, который принесла ему жена.
— Да ты же белеешь! И глаза твои меняют цвет… Ты сейчас жуешь хавчик бессмертия,- продолжал отец, и голос его становился все напряженнее.
— Папа, ты что, пробку от водки понюхал что ли? Ты ведь ешь тот же самый винегрет, что и я, так про какой хавчик бессмертия ты говоришь? С тобой-то все нормально, как я погляжу. Да и дар речи я не потерял и никаких просветлений в голове не ощущаю, — сказал Филимон, встревожено уставившись на своего отца и перестав жевать.
— Это временное явление. Я, видно, от старости побелею чуть позже, чем ты, на молодых всегда всё быстрее действует и доходит, чем до стариков. Вот и женка твоя, небось, уже тоже побелела, она покушала-то раньше нас обоих свой винегрет. Люська!!! А ну поди-ка сюда, – крикнул отец.
Люська тут же бросила мыть посуду и приползла в гостиную.
— Ты смотри, что с мужиком-то сделала, – сказал отец, тыча пальцем в Филимона.
Люська спокойно поглядела на Филю, потом на отца и невозмутимо спросила:
— И что случилось? Зачем кричали, Геннадий Стасович?
-Да ты что, совсем ослепла что ли?! Он же весь белый и с голубыми глазами, как и описано в «Великой книге Бессмертных»!
Люська пристально и долго смотрела на мужа, потом на его отца и молчала.
— Отец, ты прав: винегрет — это и есть хавчик бессмертия .Моя любимая Людмила вся белая и прекрасная, — сказал Филимон, блаженно улыбаясь.
— Да ты охренел, что ли? С ней-то все в порядке, как была рыжей, так рыжей и осталась.
— Папа, ты точно не нюхал пробки водки сегодня? Она же белее снега, а глаза прекрасней чем небо, разве ты этого не видишь?
— Да вы сговорились, что ли? Хотите из меня дурака сделать? Люська, что ты молчишь? А ну отвечай, какого цвета твой муж!
Люся посмотрела сперва на мужа, потом на его отца, затем достала зеркальце, посмотрелась в него и, облегченно вздохнув, ответила:
— Шли бы вы спать, мои дорогие, а то у вас обоих уже нервы расшалились. Все как были, так и остались рыжими. Вы уж мне поверьте, ведь мы, тараканы, никогда не врем.